Põhjala uus etnograafia
Abstract
Põhjala uus etnograafia
Etnograafia on paindlik teadus. Järgides sotsiaalseid, tehnoloogilisi ja metoodilisi nihkeid, uueneb ta korrapäraselt eri kontseptsioonides ja koolkondades. Uuenemine on saanud etnograafia traditsiooniks. Tänapäeval eeldab uus etnograafia interaktiivset dialoogi teadlase ja uuritava vahel, fundamentaal- ja rakendusuuringute sünteesi; keskendumist mitte niivõrd vanadele traditsioonidele, kuivõrd tänapäeva etnokultuurilisele potentsiaalile; uusimate visualiseerimis- ja digitaliseerimisvahendite kasutamist ning küberetnograafia arengut. Uue etnograafia kogemusteks võib pidada Venemaa teaduste akadeemia Antropoloogia ja etnograafia muuseumi (Kunstkamera) projekte „Arktika: nomaaditehnoloogiate atlas“, mis tutvustas Tšukotka, Jamali ja Koola arktilise tundra rändrahvaste eluviisi, ning „Venemaa Föderatsiooni väikesearvulised põlisrahvad: etnokultuurilised projektsioonid“. Autori nägemus põhjamaisusest kui Venemaa identiteeti toetavast jõust eeldab novgorodlaste, pomooride, karjalaste, sürjakomide, neenetsite, hantide, evenkide, jakuutide ja teiste Põhja-Euraasia kogukondade etnilise ajaloo ja kultuuri ümbermõtestamist aktuaalse ja fundamentaalse etnoajaloolise temaatikana. Uue etnograafia ja moodsa etnilisuse teiseks küljeks on nihe tarbimise poole, mille väljundiks on mitmekesise etnotööstuse, sh etnoturismi, etnosuveniiride, folkloorisõude ja „etniliste käsitööliste” ringi laienemine. Etnograafia näib olevat tänapäeval mitte ainult akadeemiline teadmine, vaid ka äriressurss. Ülemaailmne võrgustik mitte ainult ei edenda etnoturismi, vaid juhib ka selle turundamist. Mõned põhjapõdrakasvatajad kohandavadki juba oma rändlemisteid turistidele sobivaks. On tekkinud turundusjuhte-vahendajaid, kes korraldavad etnotuure, mis kujundavad turgu, hinnakirju ja etniliste teenuste nimekirja.
New Ethnography of the North
Ethnography is an adaptive science. Following social, technological and methodological shifts, it is regularly updated in different concepts and schools. Renewability has become a tradition in ethnography. Today, new ethnography presupposes an interactive dialogue between researcher and researched, a synthesis of fundamental and applied studies, the focus not so much on yesterday’s traditions as on today’s ethnocultural potential, the use of the latest visualization and digitalization tools, and the development of cyber-ethnography. The project “Arctic: Atlas of nomadic technologies”, which presented the nomadography of the Arctic nomads of the Chukchi, Yamal and Kola tundras, as well as the project “Indigenous Minorities of the Russian Federation: Ethnocultural Projections”, carried out by the MAE RAS, can be considered as experiences of new ethnography. The author’s vision of northernness as a pivotal identity for Russia presupposes a rethinking of the ethnic history and culture of Novgorodians, Pomors, Karelians, Komi-Zyryans, Nenets, Khanty, Evenki, Yakuts and other communities of northern Eurasia as an actual and fundamental ethnohistorical issues. The reverse side of the new ethnography and today ethnicity is the shift towards consumerism in the form of the development of a diverse ethno-industry, including ethno-tourism, souvenirization of the culture, folklore shows, and an expansion of the circle of “ethnic craftsmen”. Ethnography is now presented not only as academic knowledge, but also as a business resource. The Global Network both promotes ethno-tourism and provides its management. Some reindeer herders are already adjusting their routes to accommodate tourists. Newly emerged managers-intermediaries function for organizing ethnic tours, forming the market, price tag and range of ethnic services.
Новая этнография Севера Андрей Головнёв
Этнография – наука адаптивная. Следуя за общественными, технологическими и методологическими сдвигами, она регулярно обновляется в разных концепциях и школах. Обновляемость стала традицией этнографии. Сегодня новая этнография предполагает интерактивный диалог исследователей и исследуемых, синтез фундаментальных и прикладных изысканий, изучение не столько вчерашних традиций, сколько сегодняшнего этнокультурного потенциала, применение новейших средств визуализации и цифровизации, развитие киберэтнографии. Опытами новой этнографии можно считать проект «Арктика: атлас кочевых технологий», представивший номадографию арктических кочевников чукотской, ямальской и кольской тундр, а также проект «Коренные малочисленные народы Российской Федерации: этнокультурные проекции», выполняемый МАЭ РАН. Предлагаемое автором ви́дение северности как опорной идентичности России предполагает переосмысление этнической истории и культуры новгородцев, поморов, карелов, коми-зырян, ненцев, хантов, эвенков, якутов и других сообществ Северной Евразии как актуальной и фундаментальной этноисторической тематики. Обратная сторона новой этнографии и современной этничности состоит в сдвиге к консюмеризму в виде развития многообразной этноиндустрии, включая этнотуризм, сувениризацию культуры, фольклорные шоу, расширение круга «этнических дел мастеров». Этнография ныне представляется не только академическим знанием, но и бизнес-ресурсом. Глобальная сеть не только популяризирует этнотуризм, но и обеспечивает его менеджмент. Некоторые оленеводы уже корректируют маршруты кочевий с учетом обслуживания туристов. Появились менеджеры-посредники, организующие этнотуры, формирующие рынок, ценник и ассортимент этноуслуг.
