Üks kuulus välitöö ja selle pikk vari: Oskar Kallas, Paulopriit Voolaine ja Lutsi maarahvas

Artikli avamiseks täies mahus vajuta paremas veerus asuvale nupule PDF.

Abstract

One Famous Fieldwork and its Long Shadow: Oskar Kallas, Paulopriit Voolaine and the Ludza Estonians

Одна знаменитая экспедиция и длинная тень от нее: Оскар Каллас, Паулоприйт Воолайне и Лудзенские эстонцы

The paper focuses on the interest of two Estonian scholars in Ludza Estonians in Latvia and the reaction of this community and its members to this interest. All this makes up a small part of the intertwined history of Estonian national movement, science, and culture, as well as a story of the mutual relationship between the researcher and the people he studied. The common ideological denominator in both men’s work related to Ludza Estonians was Estonian nationalism, and a good theoretical framework for describing this can be found in Miroslav Hroch’s well-known discussion of the three phases of “national awakening”.
The first part of the paper concentrates on Oskar Kallas’ (1868–1946) fieldwork in Ludza in spring-summer 1893. This event had significant long-term impact on the reception of the Ludza folk in the Estonian society. The main subjects include the results of the fieldwork from the point of view of the researcher as well as the people he studied. The sources primarily include the writings of Kallas himself.
Fragmentary information, mixed with folklore and fiction, can also be found in the texts of Paulopriit Voolaine.
Estonian nationalism of the end of the 19th century was still testing its ethnographic boundaries and potential geographic scope while emerging in the shadow of Russification. This also generated interest in Estonian settlements outside the Provinces of Estonia and Livonia. Meanwhile, the literati were beginning to notice the fast-paced decline of folk culture in relation to modernization and they initiated a rescue operation of sorts to store bits and pieces of the disappearing culture in museums and archives. The most underdeveloped and isolated territories – such as Ludza area – were believed to hide the most ancient and valuable treasures. Science and nationalism became intertwined, giving birth to so-called national sciences (linguistics, history, folkloristics, ethnography). The experience and example of the Finns played an important role here. This was the situation where Oskar Kallas, an ambitious Estonian patriot with a good education in the humanities entered the stage of the Estonian society. Studying the Ludza Estonians provided one of the first opportunities for him. The young man proved his mettle with his apprentice work, earning recognition as well as academic and social capital.
The highly educated folklorist travelled to see his kinsmen living in isolation, and probably had a general idea of what to expect. For the archaic and parochial Ludza Estonians, however, this first expedition was completely unexpected and they were completely unprepared. The cultural and social divide between the researcher and the people he studied was immense and to the Ludza Estonians, Oskar Kallas seemed like a man from another planet. Neither he nor his doings or questions fit the folks’ world-view, causing a lot of confusion. Thus, he was first taken for a “cholera spreader”, then the heir to the Russian throne – “son of the earth-god”.
The second part of the paper focuses on the aspects in Paulopriit Voolaine’s (1899–1985) work in Ludza related to the heritage of Kallas’ illustrious fieldwork. This subsection is based on the analysis of texts published in the press by Voolaine as well as his letters sent to Kallas. It also discusses Voolaine’s play “Maajumala poig” (“Son of the Earth-God”), the hero of which is Oskar Kallas on his expedition to Ludza.
Paulopriit Voolaine became interested in the Ludza Estonians in a rather different situation, in the environment of an established national state. He, too, was a fervent nationalist. He did not confine his efforts to merely studying the folk but actively attempted to save them from assimilation. He also drew Oskar Kallas into these attempts, in spite of the latter’s pessimism regarding the persistence of the Ludza Estonians. Voolaine persistently used the magisterial name of Kallas and the heritage of his past fieldwork to boost the national consciousness of the Ludza Estonians and promote the Ludza question in Estonia. After all, the persistence of the Ludza would not be possible without the support of Estonians living in their homeland. Voolaine spent months and years in Ludza and the cultural and social divide between him and the locals was much narrower than the abyss between Kallas and the “tribe” he had “discovered”. Voolaine’s South Estonian dialect as well as the rapid modernization of the Ludza Estonians doubtlessly helped him win them over. A scholar from Estonia was no longer something unheard of. Others had been there and the purpose of their work was now much clearer. In spite of his efforts, supported by a number of individuals and organizations in Estonia, Voolaine failed to reach a breakthrough in “advancing the Estonian cause” in Ludza. Some individuals and families went along with the attempts, e.g. by allowing their children to be schooled in Estonia, but teaching Estonian in local schools never came to be, mainly due to the opposition of the Latvian authorities. Through his efforts, Voolaine may have succeeded in slowing down the assimilation of the Ludza Estonians, but he failed to divert its general course and outcome. Today, no speakers of this archaic South Estonian dialect survive.

Резюме Индрек Яэтс
В статье говориться об интересе двух ученых-гуманитариев к Лудзенским эстонцам, а также о реакциях данного група и его отдельных членов на этот интерес. Имеется дело с частицей истории переплетения эстонского национализма, науки и культуры, а также истории об отношениях между исследователями и исследуемыми. Идеологическим общим знаменателем деятельности обоих ученых, касающейся Лудзенских эстонцев был эстонский национализм, и подходящую теоретическую опору для описания всего этого предлагает хорошо известная трактовка Мирославом Грохом трех фаз «народного возрождения».
Первая часть статьи сосредотачивается на полевых работах, проведенных Оскаром Калласом (1868‒1946) в Лудзе весной и летом 1893 года. Это было событие, которое оказало значительное и продолжительное влияние на рецепцию эстонским обществом лудзенской темы. В первую очередь рассматривается ход полевых работ со стороны как исследователя, так и исследуемых. Основным источником являются записи самого Калласа. Фрагментарную информацию вперемешку с фольклором и художественной литературой можно обнаружить и в текстах Паулоприйта Воолайне. Окрепший в тени русификации к концу XIX века эстонский национализм только нащупывал свои этнографические границы и потенциальный географический объем. В связи с этим интерес представляли и поселения эстонцев за пределами Эстляндской и Лифляндской губернии. В то же время интеллигенция обратила внимание на быстрое отступление традициональной культуры в связи с модернизацией и выступила инициатором своеобразных спасательных работ, чтобы сохранить в музеях и архивах хоть что-то из исчезающего. Верили в то, что наиболее старинное и ценное можно найти в самых заброшенных и изолированных местах, таких, например, как Лудзе.
В результате переплетения при этом науки и национализма родились так называемые национальные науки (языковедение, история, фольклористика, этнография). Значимым был опыт и пример родственного народа – финнов.
В этих условиях на общественную эстонскую арену выступил Оскар Каллас, национально настроенный и получивший хорошее гуманитарное образование ученый, с амбициями реализовать себя. Одной из первых возможностей стало исследование Лудзенских эстонцев. Молодой человек успешно справился с пробной работой, заслужил известность, а также академический и социальный капитал.
Высокообразованный исследователь фольклора отправился взглянуть на своих, проживающих в изоляции соплеменников и по-видимому в общих чертах представлял, что ждет его впереди. Для провинциальных и архаичных лудзенцев эта первая научная экспедиция оказалась совершенно неожиданной, и они абсолютно не были к этому подготовлены. Культурный и социальный разрыв между исследователем и исследуемыми был огромен, и Оскар Каллас казался Лудзенским эстонцам пришельцем с другой планеты. Ни он сам ни его деятельность и вопросы не вмещались в картину мира местных жителей, и это послужило причиной появления многих недоразумений. Вначале его посчитали «сеятелем холеры», позже наследником русского престола – «сыном земного бога».
В фокусе второй части статьи те аспекты деятельности Паулоприйта Воолайна (1899‒1985), касающиеся лудзенцев, которые связаны с наследием известных полевых работ Калласа. Этот подраздел основывается на анализе опубликованных Воолайне в печати текстов и отправленных Калласу писем.
Рассматривается и постановка Паулоприйта Воолайне «Сын земного бога» („Maajumala poig“) (1933), главным героем которой является находящийся в исследовательской экспедиции в Лудзенском уезде Оскар Каллас. Паулоприйт Воолайне стал проявлять интерес к Лудзенским эстонцам уже в новых обстоятельствах, в условиях национального независимости. Он также был ревностным националистом, и он не ограничился просто научным исследованием соплеменников, а активно попытался спасти их от ассимиляцией. К свей деятельности он привлек и Оскара Калласа, который достаточно пессимистично относился к возможности дальнейшего существования Лудзенских эстонцев. Воолайне настойчиво использовал авторитетьное имя Калласа и наследие его полевых работ для того, чтобы подстегнуть национальное самоопределение Лудзенских эстонцев и популяризировать лудзенскую тему в Эстонии. Без поддержки эстонцев с родины дальнейшее культурное существование лудзенцев было бы невозможным. Воолайне месяцами и годами жил в Лудзенских деревнях и культурное и социальное отличие, разделявшее его с местным населением было меньше той пропасти, которая разверзлась между Калласом и «открытым» им «племенем». Воолайне конечно же помогло стать «своим человеком» у лудзенцев и то, что он как говорил на южно-эстонском диалекте, так и быстрая модернизация местных жителей. Прибывший из Эстонии исследователь уже не являлся неслыханным чудом. Они видели уже и других и теперь уже лучше понимали смысл их деятельности. Несмотря на все свои усилия, которым оказывали поддержку как многие частные лица, так и организации в Эстонии, Паулуприйту Воолайне не удалось достичь прорыва в «эстонском деле» в Лудзенском уезде. Некоторые отдельные жители и семьи подхватили эту идею и пообещали, например, отправить детей учиться в Эстонию, но изучение эстонского языка в местных школах так и не осуществилось, и в первую очередь из-за противостояния латвийских властей. Может Воолайне и удалось своей деятельностью, в т.ч. и пропагандой наследия полевых работ Калласа немного приостановить ассимиляцию Лудзенских эстонцев, но не изменить ее общего направления и хода. Сегодня нет в живых никого, кто может говорить на этом архаичном южно-эстонском диалекте.